Из плена в плен - Илья Бровтман
Лак, блестящий на паркете.
Замирает дух на миг.
Долго Сеня жил на свете,
Но не видел столько книг.
На стене висит картина —
Скачет в поле жеребец.
На топчан сажает сына
Обессиленный отец.
Осмотрел ребёнка дядя,
Сел, задумавшись, за стол.
Снял очки, на Сеню глядя,
И такую речь завёл:
— Ситуация такая —
В мышцах сильный перекос.
Развиваться начинает
У ребёнка сколиоз.
Ты внимательно послушай
И запомни мой совет.
Обязательно Илюше
Нужно надевать корсет.
Слева мускулы сильнее,
Вот они и тянут в бок.
От того до самой шеи
Искривился позвонок.
Он растёт, усугубится
Искривление спины.
Развивать придётся мышцы
Только с правой стороны.
Чем он старше и взрослее,
Тем заметнее наклон.
И корсет не панацея,
Для другого нужен он.
Если органы сместятся,
Ожидает много бед.
Лет в семнадцать или двадцать
Сформируется скелет.
Не хотят обычно дети
Их носить, но день придёт,
И тогда нужда в корсете
Безусловно, отпадёт.
Эта мера крайне важна,
А не чей ни будь каприз. —
Взял профессор лист бумажный,
Набросал на нём эскиз.
— Вот, Семён, чертёж корсета.
Разберётся инженер.
Нужно будет каждым летом
Увеличивать размер.
Летом море, климат южный,
Чем побольше загорать.
Заменять корсеты нужно,
Что бы росту не мешать.
Посмотри, Семён, на сына,
Он заснул на топчане.
Утомился за день сильно,
Улыбается во сне.
Пусть поспит, будить не станем,
Пусть ребёнок отдохнёт.
Напою тебя я чаем
И намажу бутерброд.
За столом на кухне Сеня
Видит, как клубится пар.
Булка масло и варенье,
Закипает самовар.
Не болтлив обычно Сеня,
Больше слушал до сих пор.
Начинался постепенно
Задушевный разговор.
О семье, о доме, детях,
О работе и жене,
О погоде, жарком лете,
О потерях на войне.
Откровенней и смелее
Стали в мыслях и словах.
Говорили про Фиделя,
Кукурузе на полях.
Про Ботвинника и Таля,
Про хоккей и про футбол.
Как гноил евреев Сталин
Разговор у них пошёл.
Про убийц в халате белом,
Про чудовищный обман.
Оказалось в этом деле
Пострадал и Цукерман.
Рассказал ему профессор:
— Был он, видный ортопед,
От научного процесса
Отстранён на пару лет.
Многих Гитлер ставил к стенке
В Холохостовский кошмар.
Вспоминали Евтушенко
И поэму «Бабий яр».
Осушая чашку чая,
Съев варенье и кулич,
Сеня сетовал, вздыхая,
На проклятый паралич.
Что ребёнка искалечил,
Эпидемией разя.
Тут прервал профессор речи:
— Я скажу, хоть и нельзя.
Говорить про этот опыт,
Сотворённый на сынке.
И Семён услышал шёпот
На еврейском языке:
— Большинству об этом деле
Безусловно невдомёк.
Тем, кто сведущ, повелели
Рот защёлкнуть на замок. —
Он вздохнул, — чего напрасно
Бить набат в колокола.
У вакцины той злосчастной
Предыстория была.
Жизнь играет с нами в прятки.
Кто не спрятался — пропал.
От болезни этой гадкой
Франклин Рузвельт пострадал.
Сев в овальном кабинете,
Подписать решил закон.
Навсегда недуги эти
Победить решает он.
Дело движется галопом,
В фонд науки сделан вклад.
В окуляры микроскопа
Вирусологи глядят.
Разработали прививку,
Плод труда нелёгких лет.
Но какая-то ошибка
Весь эффект свела на нет.
Те, кто приняли вакцину,
Заболели всей гурьбой.
Оказалось — медицина
Проиграла этот бой.
В схватке с вирусов колонной
Победил коварный враг.
Отступить пришлось учёным,
Поднимая белый флаг.
Пелена пороховая
Покрывала шар земной.
Запах крови источая,
Начинался новый бой.
Время мчится в час веселья,
А на фронте — год за пять.
Но приходит миг весенний,
Хоть победы долго ждать.
Много лет бомбёжек нету,
Жизнь по-новому текла.
Вот пришла в стране Советов
К власти новая метла.
Вскоре навсегда изгнали
Дым табачный из Кремля.
Флаг на мачте поменяли
И фарватер корабля.
Стал Хозяин куролесить,
Безволосый царь невежд.
Бороздить поля и веси
По стране и за рубеж.
Суетились скоморохи
По указке из Кремля.
Кукурузой и горохом
Засадили все поля.
Он смотрел как обезьяна
На ковбоев между скал.
То ли сдуру, то ли спьяну
Всё, что видел — повторял.
Восторгался на чужбине
Всем, что видел зоркий глаз.
Об отвергнутой вакцине
Он услышал как-то раз.
Не задумавшись, Хозяин
Упрекает докторов.
Получает указанье
Академик Чумаков.
Он летит к заморским братьям,
Чтоб вакцину покупать.
Договор, рукопожатье,
Ставит подпись и печать.
Сумма круглая в валюте
Полетела за бугор.
Наконец болезни лютой
Был объявлен приговор.
Только вирус этот гадкий
Не поддался на испуг.
Очень жаль, но в этой схватке
Победил людей недуг.
Много гнусностей на свете
Происходит не со зла.
Подпалили крылья детям,
А кого-то и дотла.
Сотни тысяч пострадали.
Плачут дети, плачет мать.
Эпидемией назвали,
Чтоб виновных не искать.
Как всегда виновных нету,
Что ребёнок инвалид.
В высочайших кабинетах
Совесть людям не грозит.
Совесть — глупая химера
Для борца под кумачом.
Принимать не будут меры.
Божий суд им ни почём.
Говорил мне на конгрессе
В личной встрече Чумаков:
— Я читаю это в прессе,
И в аорте стынет кровь.
Сколько деток пострадали,
И во всём моя вина,
А за это мне медали
Выдают, и ордена.
Эти бляхи не заметят
Люди на моей груди.
Хоть в итоге недуг этот
Мне удалось победить.
Он прекрасный вирусолог
И приличный человек.
Ходит Миша невесёлый,
Видя маленьких калек.
